Киноальманах в России не самый популярный жанр. Последний опыт случился в 1995 году, назвался «Прибытие поезда», а под именем молодых-современных режиссеров проходили Алексей Балабанов, Владимир Хотиненко, Дмитрий Месхиев и Александр Хван. Возрождение интереса к коллективному кино началось, видимо, с «Париж, я люблю тебя».
Пока, вдохновленные успехами западных коллег, разнообразные российские кинематографисты трудятся над серией объяснительных записок к столице (называться все должно ни больше, ни меньше «Москва, я люблю тебя»), в прокат выходит сборник «Короткое замыкание». Новелл в нем немного, всего пять. Зато все, по словам продюсера Сабины Еремеевой, скреплены общей темой – они о любви. «Короткое замыкание» – метафора не любви даже, а некой вспышки, случайно брошенного взгляда, за которым уже следует всем известная необратимая химическая реакция.
На «Кинотавре», где состоялась премьера «Короткого замыкания», его преподносили чуть ли не как манифест русской новой волны. В сентябре кино вывозили в Венецию, но там, кажется, так никого и не замкнули. Это вполне понятно. «Короткое замыкание» – вещь артхаусная. Массовый зритель не найдет здесь самого себя. К тому же, любые попытки воспринимать происходящее на экране хоть сколько-нибудь серьезно бессмысленны. Серьезность здесь пресекается с самого начала. Никто и не думает скрывать, что главные герои «Короткого замыкания», прежде всего, его творцы. Они первыми появляются в кинозале, хмыкая, рассаживаются в кресла. Появляется надпись «Борис Хлебников, Иван Вырыпаев, Петр Буслов, Алексей Герман-младший, Кирилл Серебренников в фильме «Короткое замыкание». Ни о каком манифесте (разве что очень скрытом) здесь речь не идет.
Ощущать
Вообще, почему вдруг – манифест? Из всех пяти режиссеров к манифестации как таковой (еще лучше – длиною в жизнь) неизбывную тягу испытывает разве что Иван Вырыпаев. Иногда культурный экстремизм ему удавался, иногда нет, в любом случае – он уверял, что хотел быть искренним. После реинкарнации на всю страну текста про «Кислород» стало очевидно: с годами новая искренность И. В. выродилась в шутовской пофигизм. Который без каких бы то ни было претензий режиссер и демонстрирует в своем скетче «Ощущать». Подает это, разумеется, под видом манифеста. В роли манифестанта - русский пацанчик с замашками урки (грандиозный актер-говорун Алексей Филимонов). Он растолковывает случайно проходящей мимо и не знакомой с красотами русского языка польке (Каролина Грушка), что для общения слова не нужны. «Не понимаешь? Так а че тут понимать? Ты просто ощущай и все… Все, ребята, на хер! Прошли времена взаимопонимания. Теперь только ощущать можно. Не понимаешь – ощущай! Ощутила?».
Срочный ремонт
То, что слова не нужны, в нашем кино уже не новость. Словесная невнятица, неспособность найди адекватный языковой код, привита современному кинематографу «новой драмой». «Короткое замыкание» только подтверждает общий диагноз. Все герои этого киноальманаха так или иначе, но немотствуют, а если разговаривают, то сбивчиво, через спотыкач слов. Иногда не говорить, а «ощущать» они просто вынуждены. Как, к примеру, влюбленный в обладательницу белых лаковых туфелек глухонемой сапожник (Иван Добронравов) – герой «Срочного ремонта» Петра Буслова. К слову, угадать в создателе новеллы «Срочный ремонт» автора талантливого «Бумера» невозможно. Зато склонный к сантиментам творец «Бумер. Фильм второй» глядит на зрителя светлыми глазами. Не меньшие проблемы с выражением чувств испытывает персонаж Германа-младшего. Бывший циркач Ким попадает в бездомное, выхолощенное, обдуваемое всеми ветрами пространство какого-то ПНИ, испытывает симпатию к доктору Татьяне, но в финале, уже получив изрядную дозу терапии, в одиночестве подметает дорожки. Сумасшедший дом, само собой, не лучшее место для любви и общения.
Ким
Особняком стоит новелла «Позор» Бориса Хлебникова. Аморфный журналист Саша (Александр Яценко) отправлен на Жуковского, 18 с редакционным заданием - «разобраться, расставить акценты» в деле о замене теплотрассы. Но не прорванная труба, а увиденная во дворе надпись «Оля – сиська» становится для героя настоящим откровением и поводом для личного расследования. Доселе неподъемный, квелый Саша преображается. Он призван донести до Оли нечто, еще не высказанное ей автором надписи. «Я вообще никто, я журналист… Слушай, я просто сказать хотел. Ты понимаешь, у меня вообще все нормально, и все меня вообще устраивает. Я и там пишу кое-что, я и там гороскопы пишу. И вообще у меня все хорошо, но я так не хочу, понимаешь? У меня задание, труба у вас тут какая-то, а мне неинтересно, мне все равно вообще, и вообще про другое все мне все равно. Потому что я не знаю, как говорить и что. А когда тебя увидел во дворе, ну, не тебя, а надпись эту, я сразу тогда понял… ну, что он тебя любит. Он ваще для тебя, я не знаю… я не знаю, как сказать… Но, я так не могу». Не случайно «Позор» по счету стоит первым в сборнике. Герой Яценко является наиболее успешным коммуникатором между людьми, пожалуй, он – единственный, сумевший замкнуть одного человека на другом. Венчает сборник новелла Кирилла Серебренникова. В «Поцелуе креветки» юноша (Юрий Чурсин), одетый в костюм креветки, пущен на набережную по воле хозяина рыбного ресторана: «Я тебе плачу за то, чтобы ты обратил на себя внимание клиента, понимаешь? Ты должен их заинтересовать, чтобы они пошли за тобой! Хочешь – пой, хочешь – танцуй, хочешь – трусы снимай, но они должны прийти!». Ноу-хау, придуманное отчаявшимся человеком-креветкой – целовать случайных прохожих взасос, тепло воспринято разве что владелицей русского «Vogue». Все прочие – особи сильного пола и мужественных занятий (спортсмен, морячки, милиция) - с криками «пидор!» уделывают героя до состояния фарша. Впрочем, судьбой «креветка» не обижена, ей даже положена награда – пышногрудая девушка Ира, сбежавшая от мужа-ревнивца. В финале «Поцелуя» своеобразной рифмой к хлебниковской «Оле – сиське» звучит рык этого самого мужа: «Ира – дура! Дура, я люблю тебя!». Но Ира его уже не слышит.
Позор
Несмотря на то, что прорваться к другому удается далеко не каждому персонажу «Короткого замыкания», попытки удачного контакта камерой уже зафиксированы. Маленькие лишние люди учатся говорить заново. Но, в целом, это кино не о любви и даже не о немоте. Скорее о том, как важно иногда не быть серьезным.
С. Щ.
