Первое десятилетие двухтысячных практически убедило нас в том, что настало время серых кардиналов, и новый мессия в поп-музыку не придёт никогда. Сперва публика жаждала открытия новых течений, затем вспоминала о героях ушедших лет, после обильно раздавала авансы Тимбалэнду и его быстро вышедшему в тираж методу продюсирования, надеялась на неожиданные коллаборации, и наконец, уже воображая безобразные подробности, предвкушала смерть Бритни Спирс.
Даже Канье Уэсту, Джастину Тимберлейку или водяной нимфе Наташе Хан не удалось нацепить маску поп-пророка - воспрепятствовали насущные заботы о повышении градуса медийности. За минувшие три года мы все славно помастурбировали на апокалипсис в музыкальной индустрии. Тем приятнее, что упоминание конца света сейчас встречается в названии каждого третьего релиза и в содержании каждого второго.
Во времена своего расцвета в 80-е соотношение музыкального продукта и информации было идеальным, социально-политический жест был отодвинут на второй план, совершенство формы торжествовало, продюсерские проекты вернули себе пальму первенства. Андеграунд и индустрия разошлись, чтобы снова сойтись в торрент-трекерах в двухтысячных. Культ тела, «Yamaha DX7» и наивная незамутнённость - всё было в первый раз и навсегда. Поп-музыка исполняла свою миссию, начертанную самим первобытным предназначением человека - дарила стихийную радость. Тогда же Нил Теннант сформулировал определение величия PET SHOP BOYS - «Our imperial phase», применимое к любой из царствовавших тогда августейших особ от популярной музыки.
В апреле прошлого года Lady Gaga давала клубный концерт в Москве. Появление нынешней альфа-самки глобальной музиндустрии мало кто отметил. Сегодня аудитория по всему миру, забыв последствия финансового кризиса и общее предчувствие падения мира, испытывает то самое, давно забытое ощущение из 80-х - отчаянный восторг. Меломаны наплевали на угрозу уголовной ответственности за вменяемое им корпорациями воровство в интернете, а мэйджор-лейблы с религиозным ужасом наблюдают за небывалыми электронными продажами EP «Fame Monster»: удивительно, но музыку можно реализовать - был бы артист. У издательств появилась надежда на традиционный способ получения прибыли, а не только на выживание за счёт розничной торговли атрибутикой с лого своих подопечных. Леди Гага развлекает всех - от деятелей богемных сфер, которым, вообще говоря, даже работать не так скучно, как развлекаться, до того самого зомби-большинства. Своими кровожадными мелодиями и обнажением значимых частей тела артистка объединила техническую интеллигенцию, клубных тинейджеров, водителей грузовиков, сексуальные меньшинства, инди-ботаников и интернет-фричьё.
Более всего внешность Гаги напоминает бывшего врага рода человеческого, неуклюжего Мэрилина Мэнсона, который, как оказалось, по сравнению с ней - всего только истёртое клише, бессмысленный софизм. То, с каким остервенением Гага преследует высший смысл бытия артиста, не вызывает желания иронизировать - когда мы ещё увидим среди немощных гастролирующих музыкантов того, кто ради чистоты перфоманса откажется пить воду на сцене?
Количество просмотров её свежего видеоклипа "Alejandro" в первую же неделю превысило отметку в 20 миллионов. Вместе со всем обширным бэкграундом (а здесь и «La Isla Bonita», и группа ACE OF BASE, и ARMY OF LOVERS, и латиномания образца 1999 года) трек имеет звучание громадной интенсивности и, как ни парадоксально, - скромное обаяние восьмидесятнического консерватизма. Видео "Alejandro" - это Брюс ЛяБрюс, обмазанный гуталином и обильно посыпанный блёстками. От декоративной тоталитарности кадра немеют дёсны, и даже здорово, что одежду для клипа делал Джорджио Армани, а не дизайнеры "Hugo Boss". Собственно наряды Леди Гаги в эпоху сиротских свитеров и quick fashion призваны устраивать спиритические сеансы с давно почившей и осмеянной haute couture.
Оформит ли Гага пышные похороны поп-музыке или окажется самим Антихристом - в любом случае, нам с ней будет хорошо.
Анна Жавнерович
