FUZZ: В Западной Европе, где вы часто концертируете, вас не мучают вопросами о том, как вам живется в Белоруссии при тоталитарном режиме?
Алексей: Бывает. Мы и другие люди, которые живут в Белоруссии, думаем, что весь мир интересуется Белоруссией, весь мир интересуется белорусским тоталитаризмом, белорусской системой подавления, белорусским президентом и т. д. Но на самом деле это же неправда. На той сцене, на которой мы находимся, люди, возможно, знают о Белоруссии, потому что там AMBASSADOR 21, а совсем не потому что там Лукашенко. Западные медиа формируют какой-то образ Белоруссии. Поэтому нас спрашивают иногда: “Ребята, это правда, что, если вы вернетесь в Беларусь, вас прямо в аэропорту арестует КГБ?”
Наташа: Мы говорим: “Честно говоря, мы никогда не летаем самолетами”.
FUZZ: У вас протестная музыка, и аудиторию, я думаю, интересует именно эта сторона вашего творчества.
Наташа: Они зачастую спрашивают о нашем президенте, только потому что хотят рассказать о своем президенте и сравнить, чье говно лучше.
Алексей: Частенько бывают такие разговоры: “Вы знаете, на самом деле в Германии тоже очень тяжело жить”. Мы говорим: да, мы знаем. И в Германии жить тяжело, и во Франции, и вообще жить тяжело. Да, в Белоруссии говно. Но мы не хотим строить из себя героев и говорить, что нет места на земле, где так же тяжело, сложно и опасно, как в Белоруссии. Я думаю, в Сомали реально хуже.
FUZZ: В анонсе вашего концерта сказано, что ваше выступление связано с предстоящими выборами в России.
Алексей: Конечно, связано. Всегда хорошо приурочить концерт к серьезной дате. А у вас грядет серьезная дата, и это круто. Нас на самом деле беспокоит не только Лукашенко, но и Путин тоже. Просто мы любим петь песни про свободу. Не про политику. Мы с удовольствием приехали именно сейчас, потому что здорово сыграть где-то не просто так, а в связи с чем-то.
FUZZ: Ваши высказывания довольно просты: “Fuck all systems”. Я правильно понимаю, что это относится не только к политике, но и, например, к шоу-бизнесу?
Алексей: Безусловно. В принципе, шоу-бизнес и политика — это одно и то же. И у вас в стране, и у нас это так. Это одни и те же люди, одни и те же деньги, одни и те же мероприятия. Шоу-бизнес и политика — неразделимые вещи. В поддержку кандидата Путина, наверное, много концертов, значит и против кандидата Путина должны быть концерты
FUZZ: И сегодня будет концерт против кандидата Путина?
Алексей: Не то что бы концерт против Путина, выступать против Путина — это скучно. Эти люди недостойны такого внимания. Они недостойны того, чтобы мы или другие люди положили свою жизнь, чтобы доказать: “вот этот чувак дерьмо”. Много чести, я считаю. Но...
FUZZ: Всегда приятно это делать.
Алексей: Конечно!
FUZZ: В чем особенности белорусского шоу-бизнеса?
Алексей: Понятия не имею.
FUZZ: Это потому что вы ориентированы на западноевропейскую аудиторию?
Алексей: Мы ориентированы на вменяемых людей. В Западной Европе мы играем чаще, но это в силу каких-то культурологических особенностей — там больше любителей такой музыки. Про шоу-бизнес Белоруссии мне сказать нечего. Когда-то мы с ним сталкивались, поскольку работали на FM-радиостанции, а сейчас мы с ним вообще никак не пересекаемся. В Белоруссии мы играем довольно редко, потому что там отсутствует такая сцена. Нет клубов, нет людей. Ведь не секрет, что люди оттуда уезжают.
Наташа: Мы в Западной Европе встречаем очень много русскоговорящих, которые уже давно переехали.
FUZZ: У вас довольно внушительный список мест, где вы выступали, но если приглядеться, видно, что европейские площадки у вас были довольно маленькие.
Наташа: Не стадионы, да.
Алексей: Мы играем большие и маленькие концерты. В Чехии мы играли в довольно маленьком клубе, по сравнению с которым “Орландина” выглядит как стадион. Да, мы не играем сольные концерты в залах на 2000 человек. Возможно, у нас просто не тот тип музыки. Но опыт работы с большой аудиторией у нас довольно большой, потому что мы играем на больших фестивалях. А в клубах мы иногда играем для 40-50 человек.
FUZZ: Как вы вышли на людей, которые организовывают вам такое количество шоу за границей? Начинающим музыкантам было бы интересно узнать.
Алексей: Нам в этом году исполнилось 10 лет, и совет мы можем дать очень простой: если ты музыкант, играй и не останавливайся. Очень сложно что-то советовать человеку, который пытается сочинять музыку раз в два месяца, потому что случился выходной, а жена с детьми уехали на дачу. Сложно что-то ответить на его вопрос: “Как бы мне выступить на фестивале Wave Gothic Treffen?” Да никак.
Наташа: Когда мы говорим о свободе, это же не какая-то абстрактная свобода, а наша собственная свобода и свобода других людей. Мы ищем людей, увеличиваем количество друзей.
Алексей: Рецепт простой. Есть хороший материал? Используй интернет: пиши, посылай письма, делай то, что я делал в самом начале. Это сейчас пишут нам, а раньше ведь писал я, месяц за месяцем, год за годом.
Наташа: Это как письмо счастья — перепиши и разошли всем. А вообще, то, во что ты веришь, то и будет. Я верю в людей, в друзей, в то, что можно быть свободным.
Алексей: Мы знаем многих серьезных и влиятельных музыкантов и бывает, что мы по-приятельски просим: “Слушай, ты не мог бы помочь с контактами этого фестиваля?” Это так же нормально, как спрашивать у приятеля: “Слушай, а у тебя нет знакомого врача?”
FUZZ: Я был приятно удивлен, когда узнал, что у вас есть композиции на стихи Блока и Хлебникова. Почему вы их взяли? Вот вы выступаете перед немцами, а им без разницы, что у вас за текст. Зачем тогда Хлебников?
Алексей: А нам без разницы, что им “без разницы”. Это их личная проблема. Но трек на стихи Хлебникова мы никогда не исполняли живьем. Он очень специфичный, и я даже не представляю, как мы могли бы его играть. А “Скифы” играем, и первый раз, кстати говоря, сыграли его в Германии. Посыл был такой — немцы ничего не поймут, но проникнутся мощью.
FUZZ: Аудитория у вас разноязычная, а протестный посыл звучит в текстах, и как тогда этот самый посыл донести?
Наташа: А что такое слово? Это энергия, которая в него заложена, и я использую слово всего лишь как матрицу, как форму энергии. Слушатели не понимают, что конкретно значит слово, но они понимают энергию.
Алексей: Один единственный раз слушатель сказал: “Когда же вы напечатаете тексты в буклете диска?” Это был чувак из Минска! Он сказал, что вокал так дистортирован, что слов не разобрать. Я не помню, чтобы француз или немец спрашивал нас, о чем мы поем. Потому что они все понимают. Мы же слушаем группы, чьи тексты мы не понимаем.
Наташа: Общий смысл понимаешь, захочешь знать больше, переведешь. Когда слушаешь, например, RAMMSTEIN, абстрагируешься от текста.
Алексей: Я не загоняюсь, когда слушаю THE BEATLES, хотя у меня достаточно хороший английский, чтобы понимать слова. Я отключаюсь и слушаю звук. Это отечественное клише — если хочешь успеха за рубежом, ты должен петь по-английски. Честно говоря, я не помню ни одной русской группы, которая запела бы по-английски в надежде стать успешной за рубежом и реально стала успешной.
FUZZ: Дуэт ТАТУ.
Алексей: Это единственный пример. Их там действительно слушают!
Наташа: Но сначала они все-таки пели по-русски.
FUZZ: Почему у вас такое скромное шоу? Фонограмма и вы, без гитар, без музыкантов.
Алексей: Да, мы думаем об этом и хотим изменить состав. Но мы же не группа, которая в принципе не ограничена в бюджете и может вести переговоры с тремя гитаристами и восемнадцатью барабанщиками. Мы турящая группа и все делаем вдвоем. Наш бюджет нам не позволяет возить пять человек с инструментами.
Наташа: Есть такое современное слово “логистика”.
FUZZ: Вы довольны уровнем известности?
Алексей: Нет, мы никогда не довольны уровнем известности.
Наташа: Самое главное в жизни — не быть успокоенным.
Алексей: Ну, если бы мы собирали 10-тысячные стадионы, мы, может, и были бы довольны.
Наташа: То, что мы говорим, это очень серьезные вещи. И мы хотим донести это до большего количества людей.
Дмитрий Филиппов
