Это вполне соответствует духу времени, когда жанр рока перестал быть безусловной доминантой музыкальных вкусов, в частности, и в молодежной среде.
Недавно в «Китайском Летчике» выступали столичные гости – группы ГРОЗДЬЯ ВИНОГРАДОВЫ и ОТЗВУКИ МУ. ГРОЗДЬЯМИ, уже появлявшимися на «SKIF» пару лет назад, руководит Герман Виноградов – перформансист, мистериальный художник, музыкант, живописец, видеоартист и еще поэт, причем ледовитый. Правда, автор этих строк не слишком понимает, что же есть такое «ледовитый поэт», однако каждый «пишет как он слышит», и любой сочинитель имеет абсолютное право сходить с ума по-своему.
Герман Виноградов также известен проектом-мистерией БИКАПО, еще он в прошлые годы принимал участие в деятельности групп ВИНОГРАДОВ И АЛЕКСЕЙ, ЛЫКО и других составов. Записал немало магнитоальбомов. В последнее время сосредоточил творческое внимание на фрик-н-ролле, по его словам, это такое абсурдисткое направление, «которое не ставит целью возбуждение витальной энергии, как в рок-н-ролле». Вместе с Виноградовым в «Китайском Летчике» играли Александр Липницкий (бас) и Алексей Бортничук (гитара). Оба, соответственно, когда-то имели отношение к ЗВУКАМ МУ. Ко всему привычная питерская публика – в частности, на концерте присутствовали аквариумисты Михаил Файнштейн, Андрей Решетин (Рюша), Андрей Тропилло, Сергей Фирсов, Дмитрий Кондрадт, Алексей Рыбин, другие, очень даже не чуждые музыке люди – была сначала заинтригована, но вскоре заметно охладела к «фрик-н-рольному» выступлению.
Концептуальность. «Фриковость». Умеренная мистериальность. Абсурдизм. Андеграундность. Замороченность. Ненапряженное шаманство. Это ощущалось в полной мере. Только слишком непомерно продолжительно играли ГРОЗДЬЯ ВИНОГРАДОВЫ. Долго и скучно. Из-за утомительных ГРОЗДЬЕВ почтенные ОТЗВУКИ МУ появились на сцене на короткий срок, в самом финале – ведь креативный директор клуба Сева Гаккель прекращает концерты ровно в одиннадцать вечера.
Мне, например, повезло, я пришел в клуб намного раньше начала концерта и был в зале во время саундчека. ОТЗВУКИ представляли упомянутые выше Липницкий и Бортничук, Виноградов, плюс Алексанлр «Фагот» Александров, Алексей Павлов (ударные), Павел Хотин (клавишные), еще немного пел Филипп Соловьев. По одному номеру исполнили Митя Шагин и Владимир Рекшан, не столь давно отметивший сорокалетие своей легендарной группы САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Неожиданный и приятный сюрприз. Оба «классика» слова не слишком помнили и пели, поглядывая на предварительно распечатанные тексты.
Липницкий еще хотел, чтобы к ОТЗВУКАМ присоединились другие персонажи из числа питерских старых и древних рокеров. Не получилось. Да, Петра Мамонова, конечно, в этот вечер здесь не было, но когда зазвучали знаменитые песни – «Источник Заразы», «Шуба-Дуба Блюз», «Пятьдесят Второй Понедельник», другая славная классика, то спокойно их слушать было по-прежнему невозможно. Борис Гребенщиков недаром называл прежние ЗВУКИ МУ «русской народной галлюцинацией». ОТЗВУКИ – это не ЗВУКИ, но все-таки сильнейший элемент натуральной и сильно воздействующей галлюцинации в их музыке ощутим достаточно сильно.
Вскоре после этого концерта мне удалось пообщаться со своим старинным знакомым Севой Гаккелем, который является главной креативной фигурой в «Китайском Летчике». Биография Севы давно и хорошо известна – АКВАРИУМ, клуб «TaMtAm», фестивали «SKIF» и очень еще многое другое. Свою автобиографическую книгу Сева выпустил уже несколько лет назад, думаю, что и в дальнейшем появятся его новые литературные сочинения. Ему по-прежнему есть о чем рассказать.
FUZZ: Каковы на сегодняшний день взаимоотношения между тобой и современным музыкальными процессом?
Всеволод Гаккель: У нас сложились отношения дипломатические. То есть мы сохраняем суверенитет. Я много лет пытался иметь какую-то дистанцию, но время от времени я…
FUZZ: Нарушал табу.
Всеволод: Да, нарушал. То есть вторгался в территориальные воды и иногда плещусь на мелководье. Позволяю себе, не погружаясь в глубины процессов, находиться в каких-то взаимоотношениях. Иногда у меня даже получается с кем-то играть, не связывая себя обязательствами.
FUZZ: Клуб «Китайский летчик Джао Да» – новая фаза твоей жизни.
Всеволод: Все очень просто. Мы все вошли в такую возрастную фазу, когда уже не до куража. И поэтому так получается, что когда теперь тебе предлагают работу, то ты не можешь долго взвешивать, хочешь ты этого или нет. Ты должен принимать какое-то прагматичное и практичное решение – и соглашаться. Я – согласился. Взвесил все «за» и «против» с экологической точки зрения. Для меня это очень тяжело. Чисто физически. Дышать в клубе табаком… Но получается так, что другой работы я сейчас не найду. Берясь за работу, стараюсь выполнять ее хорошо. Насколько я могу это сделать.
FUZZ: Какова стилистическая ориентация клуба «Китайский Летчик» в твоем варианте?
Всеволод: Ничего особенно китайского. Есть «Китайский Летчик» в Москве, наверное, это клуб, который уже сформировал какую-то эстетику – для Москвы десятилетней давности. В Питере всегда были немножечко другие традиции, здесь музыкальные клубы формировались с другим подходом. Все, что я могу сейчас сделать – это после паузы почти в пятнадцать лет должен изучить современную музыкальную сцену, какие-то ее тенденции, посмотреть, как работают другие клубы и найти такую среднюю линию – понять, на какую музыку я могу ориентироваться, исходя из своего собственного опыта, руководствуясь своим собственным вкусом, и смотреть дальше на конъюнктуру в хорошем смысле этого слова.
FUZZ: По поводу музыкальных тенденций, которые ты планируешь изучить и уже изучаешь. Что ты наблюдаешь теперь? Что любопытного тебе доводится видеть и слышать?
Всеволод: Я, по большей части, в восторге от происходящего! Я боялся того, что попаду в капкан- того, что все уже было. Свой опыт, много видел, много слышал. И получается, что моя работа может превратиться в рутинное выполнение каких-то механических функций. Но выходит, что та новая волна, с которой я соприкоснулся, меня воодушевляет. До работы в «Китайском летчике» я давно никуда не ходил, и именно те группы, которые мне приносят свои демо-записи или посылают ссылки на всех ресурсах, которые позволяет теперь интернет, а потом дело доходит до выбора и согласия на то, что какая-то группа здесь выступит. Те группы, которые здесь выступили за первые полтора месяца моей работы в этом клубе, очень меня вдохновили на то, что это не будет пустой потерей времени.
FUZZ: Я не ожидал услышать от тебя столь восторженные оценки! С чем же конкретно они связаны?
Всеволод: Ничто никуда не девается. Творческий ресурс человека неиссякаем. Получается, мы привыкли думать, что все было в наше время – поскольку мы были первопроходцами, пионерами, в наше время формировалась эстетика и прочее, прочее, прочее… И что все тогда и было, и что все тогда и закончилось, что мы лучше, у нас было более правильное время, у нас были более талантливые музыканты, у нас были герои той эпохи… Ничего подобного! Все продолжается. Понятно, что эти люди уже не первые, и что пальма первенства принадлежит музыкантам той эпохи. Где-то там семидесятые годы и как пик, как принято считать – восьмидесятые. Но! Сейчас есть люди, которым по двадцать лет и для которых это – первый опыт. Не имеет никакого значения, что всем этим музыкальным традициям уже тридцать-сорок лет только в России. И сколько уже лет вообще рок-н-роллу. Да, все было. Все основные направления и жилы распаханы, разработаны. Однако молодые люди имеют другие критерии. Критерии того времени, в котором они живут.
FUZZ: Понимаю. Но вот эти критерии… перспективны ли они в том смысле, что потом можно будет говорить о культурном явлении, сравнимом по масштабам с тем, что было прежде?
Всеволод: Джордж, может быть, в этом нет волны. И я не могу сказать, что натолкнулся на целое поколение музыкантов, которое уже сказало на своем языке что-то новое. Нет. Просто каждая вторая-третья группа, выступающая в этом клубе, радует меня тем, что в они своей юности имеют колоссальный заряд энергии.
FUZZ: Я не имею ничего против того, что ты говоришь, но сам вот что наблюдаю – да, есть множество новых групп. Новых имен, новых составов. В принципе, они играют на порядок лучше, чем когда-то прежде играли очень известные и популярные теперь группы. Но поскольку в основном все играют песни, состоящие из текстов и из музыки, то вот как раз тексты стали, на мой взгляд, на несколько порядков просто ниже того, чем было прежде.
Всеволод: Трудно сказать. Песня – она и есть песня.
FUZZ: Но ведь текст так значим для песни.
Всеволод: Я не могу сказать, что тексты поколения семидесятых годов на Западе были хуже, чем тексты тех людей, которые пели в шестидесятые. Просто это другой язык.
FUZZ: Понятно, что другой язык. Я говорю о содержательности этого языка.
Всеволод: Мои любимые сейчас музыканты, уже могу сказать, что любимые – Галя Чикис и ее побочный проект – группа САБЛЯ. Потом группа ЛОГИКА ХАОСА – молодая, совершенно юная, в которой играет на перкуссии сын Гены Зайцева. Потом мелькнула у меня группа АРТТЕСТЕР из Выборга. ДОГ СПОРНО – из Тольятти сюда приехала. Люди излагают свои мысли на таком языке… Мне трудно говорить, что эти песни лучше или хуже каких-то других песен. Может быть, нет в этой среде Гребенщикова или Майка Науменко, но все равно, люди поют и излагают свои мысли интересным образом. Интересным по форме и с прекрасным музыкальным содержанием.
FUZZ: На мой взгляд, теперь, в настоящее время, особенно в нашей стране, теперь происходит очевидная деградация культуры как таковой – будь то театр, кино, литература и музыка, дело не только в массовой доминанте попсы, просто так выходит, что все меняется не в самую лучшую пока сторону.
Всеволод: Понимаешь, получается так, что увядание любого поколения сопряжено с утратой, и все время кажется, что следующее поколение, которое идет за нами и, тем более, через одно или через три – это, мол, уже как бы перепевы. Но не совсем правильна именно наша оценка. Ведь все эти новые группы поют, и аудитория у них – это их сверстники. Мы же, будучи в каком-то смысле идеологами или свидетелями каких-то других процессов…
FUZZ: Монстрами…
Всеволод: Да, монстрами… Мы все это воспринимаем с позиции нашего этого колоссального жизненного опыта, и ведь, в самом деле, чего мы только не слышали и не видели. Но эти-то люди поют сейчас и общаются со своей аудиторией. Их музыка не адресована нам.
FUZZ: Это правильно.
Всеволод: Эти люди формируют свой собственный язык. Собственная эстетика. Я слушаю и мне интересно.
FUZZ: Не могу тебя не спросить про твои музыкальные опыты в настоящее время. Как часто они происходят?
Всеволод: Они происходят время от времени, эпизодически, самым постоянным составом является, наверное, OPTIMYSTICA – это оркестр Жени Федорова., он имеет почти постоянный состав, но с некоторыми вариациями, потому что все музыканты играют во многих коллективах. Еще я играю с FROZEN ORCHESTRA. Это группа Ричарда Дойча из METAMORPHOSIS. Играл с Летицией Садье: француженка из британской группы STEREOLAB. Иногда с группой СКАЗЫ ЛЕСА
FUZZ: Расскажи о твоей сегодняшней точке зрения на один коллектив… Наверное, ты понимаешь, про какой именно коллектив я спрашиваю.
Всеволод: Я не могу судить. Я много раз высказывал свою точку зрения, что для меня любая группа важна, в первую очередь, своими людьми, для меня человеческие отношения всегда были важнее любых творческих. Мне интересно, когда мне понятно сочетание этих людей. Потом это становится привычным. Когда меняется состав в любой группе, даже в THE ROLLING STONES. Брайан Джонс, его трагическая смерть… Потом появился Мик Тейлор. Один человек приходит, и меняется звук всей группы. Потом уже привыкаешь к тому, что много-много лет играют другие музыканты. Я считаю, что любая группа – это группа людей и те изменения, которые претерпел АКВАРИУМ… Мне просто непонятен этот подход. Каждый из составов может быть лучше предыдущего в чем-то, но получается, что это процесс тупиковый, что есть музыканты еще лучше – те, которые играют сейчас. Это значит, что и последний состав – не окончательный, и что его тоже могут постичь какие-то изменения. Но я надеюсь, что Боб когда-нибудь остановится на чем-то.
FUZZ: Ну, так может быть, а может и не быть… Моя точка зрения на АКВАРИУМ была все эти годы очень своей, и понятно, видимо, отчего. Но однажды, после концерта прошлогоднего летнего в ДК Ленсовета, я понял, что на сцене находятся солист и аккомпанирующие ему музыканты, только это уже не очень группа, а прежде я этого не ощущал.
Всеволод: Видишь ли, это не резко произошло, для меня это было очевидно давно, коль скоро я имел опыт соприкосновения с этой группой на несколько лет больше, чем ты. Было время, когда эстетика АКВАРИУМА сформировалась, я бы сказал, окончательно. Я даже думаю, что то, каким образом группа проявляет себя теперь, и будет проявлять и далее – все равно это уже происходит на основании того, что было разработано в тот период времени.
FUZZ: Есть предсказуемость?
Всеволод: Понятность есть. Что вот такое звук АКВАРИУМА вне зависимости от того, что играют разные музыканты? Все равно есть какая-то общая ориентация с влияниями психоделии, ирландской и кельтской музыки, это было прежде интуитивно, это приходило, да и сейчас это развивается, и слава Богу. Боб – последователен. Кроме того, что все, с моей точки зрения, пошло чуть-чуть по другому сценарию. Все могло бы быть точнее, если бы Боб больше дорожил теми людьми, которые в разные периоды времени оказывались рядом с ним.
FUZZ: Человека не переделаешь.
Всеволод: Да, человека не переделаешь. Это его жизненный путь, наши пути уже разошлись, мы прожили уже жизнь и сейчас подводим какие-то итоги. Конечно, тот опыт, который теперь имеет Боб, играя сотни тысяч концертов по всему миру… он несопоставим с тем периодом, когда тот, старый АКВАРИУМ, был группой друзей и единомышленников.
FUZZ: Да, конечно, это все уже в прошлом.
Всеволод: Так что тогда рассуждать на эту тему? Уже Дюша умер десять лет назад. Вообще-то, Джордж, об этом говорить можно без конца, тема, получается, с одной стороны, вроде бы неблагодарная, но, с другой стороны, от нее никуда не деться, потому что так или иначе, где бы и что бы я не делал, где бы я не оказывался, меня все равно воспринимают, как этот разнесчастный АКВАРИУМ, и получается, что я являюсь какой-то знаковой фигурой, но этот ярлык не я на себя повесил. Двадцать два года уже прошло, как я ушел из этой группы, и мне никуда по-прежнему от нее не деться. Получается, что хотим мы этого или не хотим, но то, что мы сделали тогда, имеет все-таки удельный вес до сегодняшнего времени.
FUZZ: Кто ты в клубе «Китайский Летчик»? Арт-директор?
Всеволод: Я называю это новым для себя словом – антрепренер.
Когда я работал с ОРКЕСТР ВЕРМИШЕЛЬ, то я был импресарио. Импресарио – это человек, который представляет интересы группы, а антрепренер представляет интересы площадки. Но я еще буду антрепренером клуба «Китайский летчик» в городе Котор в Черногории. Но это – отдельная история. Это будет филиал клуба, в Черногории, летом я буду каким-то образом задействован там в организацию чего-то.
FUZZ: Насколько я понимаю, нельзя провести никаких аналогий твоей работы здесь и в клубе «TaMtAm».
Всеволод: Кроме того, что мы все-таки говорим о роли личности в истории. Как ни крути, но мое участие в группе АКВАРИУМ тех лет, потом еще есть двадцать лет другой моей истории, когда я сформировал эстетику клуба «TaMtAm», и получается, что этот хвост все равно за мной тянется. Даже в «Летчике» от меня ждут какого-то не то чтобы неординарного хода, но что я могу еще сотворить что-то… Но здесь это – нереально. В городе немало клубов самых разных, и я еще не считаю пабы, где играют кавер-бэнды. Была, по-моему, в интернете статистика, что в Питере шесть тысяч групп, в стране где-то, наверное, сотни тысяч, и почти каждый из них тоже хочет играть в столицах. Но много где уже есть своя волна. Складываются свои традиции. При этом много совершенно мне непонятного, например, того, что есть целые волны людей, поющих по-английски. Я понимаю, что иногда многим этого хотелось, и кто-то хотел еще сделать карьеру, для того, чтобы играть по западным клубам, но то, что люди у нас вдруг так много запели по-английски, – я считаю, это недоразумение. Нужно петь на своем языке. Кстати, опять-таки, наш друг и соратник тоже имел этот негативный опыт, когда записал пластинку на английском языке. Мог бы вроде бы куда-то там дальше двинуться, целый тур даже отыграл в поддержку альбома для американской аудитории, но это не сработало. Что тогда говорить про группы, которые поют по-английски для русской аудитории? Кроме тех групп, которые играют чисто рокабилли и стандарты или традиции какого-то жанра.
FUZZ: То есть, получается, что как бы ни было сложно и противоречиво сегодняшнее бытие российского рока, главный его плюс и интерес к нему по-прежнему заключается в том, что будут звучать песни на родном языке.
Всеволод: Что такое рок-н-ролл для меня вообще? Это звучащее слово. Если человеку есть, что сказать, тогда в этом есть рок-н-ролл. Он может быть облечен в любую, в самую нелепую даже музыкальную форму, от совершенно традиционной гитарной группы до – как показал опыт того же АКВАРИУМА – до абсолютно иррационального и нетрадиционного состава. Вообще не имеет никакого значения, какие станут использоваться инструменты. Важно то, что люди в этот момент времени вообще адекватны ситуации в своем городе, что они отражают жизнь если не целого поколения, то все равно живой, живущей сейчас прослойки. И получается, что сказано это может быть только на родном языке, для тех людей, которые мгновенно среагируют, если в этом есть момент жизни. Вот две недели назад в клубе играла группа ЛОГИКА ХАОСА, в ней есть такой момент, который ждет отклика, и люди непременно должны на эти песни среагировать. И пусть это будет маленький круг людей, потому что уже сейчас невозможны герои, их эпоха закончена, они не могут появиться, и из новых людей, как я уже говорил, не получится нового Гребенщикова, потому что теперь пришла другая формация. Но я надеюсь, их музыка найдет свою, достаточно большую аудиторию.
George ГУНИЦКИЙ
Фото: Андрей «Вилли» УСОВ
