Well we've been playing Russian roulette for far too long
Doherty/Barat
Несчастливое наследство
Libert?, Egalit?, Fraternit? – не лозунг, а пароль. Все началось с Французской Революции. В 1792 году капитан Клод де Лилль написал «Марсельезу», де Сад писал оды Максимилиану Робеспьеру, политическая ситуация в Европе менялась, а вслед за ней и все европейское искусство. События во Франции стали причиной возникновения нового движения. Поэты и философы проводили параллели между падением монархии и библейскими пророчествами, их очаровывала неосязаемая пока свобода, приводили в восхищение судьбы зачинщиков. Дантону было 35 лет, когда он был гильотинирован, Робеспьеру - 36. Когда мудрый Тайлеран клеймил пришедшего им на смену Бонапарта либертинажем, он ориентировался на тот образ, который создали граф Рочестер и Де Сад, последний, между прочим, член Национального Конвента во время Великого Террора. Романтизм и либертины всегда были близки. «Ватерлоо! Мы не клянем Тебя, хоть на поле твоем свобода кровью истекла» - слова Лорда Байрона, англичанина, которому приходилось указывать, что его Ода Наполеону - перевод с французского, чтобы избежать еще больших гонений. Лорд Байрон один из самых известных либертинов в истории и один из великой шестерки основателей романтизма в Британии. Блэйк, Шелли, Китс, Колридж, Байрон, Вордсворт вдохновляли поколения молодых поэтов Великобритании. Что есть романтизм? Выход за грань реальности в поиске красоты, а слово «Libertine» трудно перевести на русский язык. Это неприятие морали общества, свобода, неповиновение. И отчаянно соблазнительная идея поиска утопической Аркадии на Альбионе, когда и то и другое уже забыто, - не что иное, как романтизм. В конце двадцатого века двое молодых ребят начали искать свою Аркадию не в соответствии с легендой, а на шумных улицах Лондона, безгранично веря, что красоту можно найти где угодно. И они называли себя THE LIBERTINES.
Опасные гастроли
Когда THE LIBERTINES получали свою первую значимую награду, как лучшая группа Великобритании того года, Карл Барат и Пит Дохерти вместо обычных благодарственных штампов прочли построчно стихотворение Зигфрида Сэссэна времен Первой Мировой Войны «Suicide in the Trenches». В истории группы было почти все. Стихи, так называемые книги Альбиона (дневник Дохерти), спонтанные концерты в их квартире, драки на сцене, истерики, аресты, обвинения, примирения и город Париж. Карл отыгрывал концерты за двоих, Питер пропадал по тюрьмам и клиникам. Однако, когда Дохерти вскрыл квартиру Карла и унес все, что под руку попалось, спустя положенное количество недель Карл ждал его у ворот тюрьмы. Ходила даже легенда, что, в конце концов, менеджер вынужден был нанять им охрану, не от фанатов, друг от друга. После того, как однажды Дохерти не смог ему объяснить, что произошло с Баратом, который только уже в больнице, когда речь зашла о полиции, вдруг признался, что сам разбил себе лицо об раковину в ванной. Почти все песни, которые написали Карл и Питер, они написали о себе. И какие песни. В то, что за героиновым шиком и каждодневными скандалами были созданы «The Ballad of Grimaldi», «Time For Heroes», «You Are My Waterloo» и «Good Old Days», не верится. Иногда складывается впечатление, что они писали, выдирая друг у друга листок, а потом на сцене уже вокальные партии: «Can’t stand me now» они пели построчно, и раскладывали «What Became Of A Likely Lads» в диалог. «Пожалуйста, не пойми меня неправильно, видишь, я прощаю тебя в этой песне, которую мы назовем с тобой «Подающие надежды парни». Но если оставить это на тебя, - я хорошо знаю, во что ты превратишь нашу мечту. Если это важно для тебя …», начинает Карл, « …это важно для меня. Я пытался дать тебе понять, но ты не хочешь этого знать», - отвечает ему Питер. «Что случилось с подававшими надежду парнями? Что случилось с их мечтами? Что случилось с их «навсегда»?». Их «навсегда» растворилось в вечности Парижа. Город первой серьезной размолвки, когда Питер, не собиравшийся в европейское турне, захотел присоединиться к группе, но Карл отказал ему. Попытка примирения, проваленная по всем пунктам и всем бульварам Латинского квартала. И, наконец, в Париже спустя некоторое время, полное мучительных усилий сохранить группу, THE LIBERTINES отыграли свой последний концерт. Пит Дохерти опять не присутствовал, его заменил Энтони Роcсомэндо.
Свобода
До сих пор никто внятно не может объяснить, что же произошло. Ни Питер, который в интервью говорит, что его просто выкинули из группы, и он узнал об этом по радио. Ни Карл, который пытается докричаться до всех поклонников Дохерти, объясняя, что это был единственный способ спасти Питера, который он тогда видел. Долгое время они не разговаривали. Дохерти успешно превращался в культового персонажа уже не музыкальной даже, а социальной сцены со своей группой BABYSHAMBLES, которую он создал еще после первого инцидента в Париже. Басист Джон Хассал счастливо играл в YETI, а Карл, за которым последовали Гэри Пауэлл и Энтони вместе с Дитцом Хаммондом из COOPER TEMPLE CLAUSE, основал DIRTY PRETTY THINGS. Официально THE LIBERTINES больше не существовало, были их наследники, три группы, которые называли на одном известном портале с присущим поклонникам Карла и Питера темноватым чувством юмора «Baby Yeti Things». Одно уточнение: последний свой концерт THE LIBERTINES официально отыграли, как уже говорилось, в Париже. Там же спустя 3 года завершилась, если не считать перенесенных из-за состояния здоровья Карла концертов, история DIRTY PRETTY THINGS. Из четырех людей, вышедших на сцену в 2004 году, на этом концерте играли трое. Вот он и закон о наследовании.
Равенство
У DIRTY PRETTY THINS было признание, прекрасный первый альбом, успешные гастроли, преданные поклонники, курс на продолжение борьбы с ветряными мельницами и… город Париж. Первого октября 2008 года, с уже заявленными на два месяца вперед европейским туром и туром по Великобритании, Карл объявил о том, что они расстаются, но добавил: «Мы не можем не станцевать последний вальс для вас». Концерты не отменили и даже добавили несколько дат, в том числе концерт в Париже. Поклонники грустно шутили, что Барат платит по счетам. «Вальс в Амcтердаме», «вальс в Кельне», «вальс в Париже»: концерты отыгрывали в соответствии со сложившимися обстоятельствами. Чудовищный по плотности звук на кавере «In Bloom» группы NIRVANA, жесткие ритмы «Bang, Bang You’re Dead» и «Deadwood», не говоря уже об открывающей «Wondering», на которой в Париже, Карл, выходя на сцену, приветствовал собравшихся прикладывание ладони к виску. Жаль, не было «Punks, Suits, Military» - Карл дольше других в свое время носил мундир, как когда-то все участники THE LIBERTINES. Военную форму украл, по его собственным словам, в какой-то лавке Дохерти для первой фото-сессии группы. Барату - более чем к лицу, особенно если учесть, что, избавившись от мягкости и легкости поэзии Дохерти, он окончательно уступил своей тяге к более жестким формам проявления эмоций на сцене. Той самой, из-за которой THE LIBERTINES в свое время иногда причисляли без колебаний даже к панк-року. Впрочем, Карл и в THE LIBERTINES и в DIRTY PRETTY THINGS всегда показывал на сцене то, что когда-то называлось настоящим рок-н-роллом. Он пил за всю группу, не выпускал сигарету из рук, т.е. закладывал ее за струны гитары, отыгрывал фестивали со сломанной ключицей, выходил на сцену через два дня после того, как с предыдущего концерта его увозили прямиком в больницу и ставили диагноз «пневмония». А главное, писал песни с настолько жесткими текстами и провокационными вопросами, что впору спрашивать, как Великобритания могла упустить его обе группы из своей концертной сетки. Наибольшую отдачу на концертах DIRTY PRETTY THINGS всегда получала песня «Gin & Milk» со словами «Give me something to die for». А самой «тихой» песней всегда оставалась «France» на которой зал замирал, отдавая дань уважения THE LIBERTINES. Поклонники обеих групп как-то сказали: «во Франции Карл всегда хорош» имея в виду, что как они помнят о тех временах, так и Карл всегда будет помнить о них. Поэтому концерт DIRTY PRETTY THINS в Париже позиционировался как событие не столько музыкальное, сколько историческое. На него девушки приходили в платьях, а мальчики в белых рубашках. Ближе к вечеру они вместе стояли, вжатые в стену железным ограждением, дрожа от холода и не замечая важных месье, пьющих свой кофе в соседнем уличном кафе. Туристы останавливались сфотографировать очередь в здание. Еще через пару часов двери откроют, и те счастливчики, добежавшие до первого ряда, где можно было хоть как-то дышать в давке, потом будут грустно шутить: «Libert?, Securet?, Fraternit?», распределяя слова в последовательности «сцена – охрана – публика». Говорят, что Дохерти пришел на концерт. И пока толпа сходила с ума в партере, пока становилось все более очевидным, что Карл сквозь зубы споет таки «France», - его ответ на «You’re My Waterloo», Питер смотрел на то, в чем ему было отказано пять лет назад. Так что когда Энтони попросил его выйти на сцену и отыграть вместо него либертинскую «I Get Along», Питер не откликнулся. «Они никогда не простят тебя, но никогда и не отпустят» пели они когда-то вместе в «Don’t Look Back Into The Sun». Париж вряд ли простит последователей романтизма, последние не простят друг друга. Карл спел сам. Как делал это еще когда группа называлась THE LIBERTINES. А после прощального концерта уже в Англии, который был скорее поводом собрать друзей группы, Карл Барат и Энтони Роcсомэндо вместо обычных благодарственных речей поклонникам спели песню времен Второй Мировой войны "We'll Meet Again".
Братство
Когда летом Питер посвящал на концертах одну песню Карлу, он пел «You are my Waterloo, I’ll be your Calvary». Карл странно откликался и в ответ иногда приходил подыграть на некоторых треках. «И ты видишь, я принес тебе цветы, все подобранные на сцене Old Vic’а» - слова из той же песни. Сцена у них так и осталась одна на двоих. Хотя Карл временно уходит, но обещает, что уже в следующем году будут сольные выступления. Все верят, хотя и понимают, что в данный момент он даже не уходит, а, учитывая больничные листы за лето, падает. Той самой звездой, что сорвалась, проживая ослепительный миг. Ослепительного в Барате нет, звездности тоже. Есть талант и определяющая жизненный курс строчка "если тебе не хватает силы воли, я могу одолжить свою" (DIRTY PRETTY THINGS "Truth Begins"). Не важно, чем они будут заниматься дальше, вернутся ли Энтони и Гэри в Америку, будет ли Барат петь с Тимом Берджесом, Дохерти или продолжать свой путь в одиночку, они уже успели сделать достаточно. Те, кого мы слушаем сейчас, - они взяли в руки гитары, потому что Карл и Питер десять лет назад начали то, о чем их менеджер Алан МакГи как-то сказал: «Они могут разойтись, могут написать альбом, могут его даже записать, а могут все к концу года умереть», и спели строчку: «Если ты потеряешь веру в музыку и любовь, конец не заставит себя ждать» (THE LIBERTINES «Good Old Days»). А пока в Британии становятся хитами песни со словами «call me a Libertine I will sing you songs of dreams I used to dream», время постепенно смывает всю газетную грязь с истории THE LIBERTINES, оставляя только мечту об Аркадии. Это то, что стало с их «навсегда», - оно слилось с «навсегда» поэтов Альбиона.
