МЕНТАЛЬНЫЙ ЭПИЦЕНТР: место, где человек воображает себя во время атомной бомбардировки, очень часто - торговый центр.
Д. Коупленд “Поколение Х”
Покровский – человек-энергия, по тому как он танцует ранним утром в клубе, где проходит саундчек, уже можно понять, почему группа НОГУ СВЕЛО! была, есть и, что самое существенное, будет. Причем энергия эта направлена только вперед, но она больше созидательная, чем разрушительная.
FUZZ: Давайте поговорим о шоппинге как о новом вашем сингле и как о явлении. В частности, вспомним Дугласа Коупленда, который еще в восьмидесятые писал о том астрономическом количестве времени, которое тогда его соотечественники проводили в торговых центрах. Вам не кажется, что в этом смысле нам стоит взглянуть на Запад, сделать соответствующие выводы и принять меры?
Максим Покровский: Когда я писал о шоппинге, я так и думал, что мы проводим, что наши, так сказать, национальные пары, точнее, проводят на этих торговых площадях столько времени. Хотя первая мысль все же была о девушке в примерочной. Там же можно что-то делать! Я об этом все время мечтаю.
А то, что вы сказали о Коупленде, я-то сначала подумал о барабанщике моих любимых POLICE, Стюарте. Что касается Запада - смотреть на Запад можно по-разному. Если смотреть на англичан – я не могу глаз от них оторвать, если на немцев – ну, я их меньше знаю, но они забавные, если на итальянцев – это просто счастье, если на испанцев – это то же счастье, что и итальянцы. Но испанцы совсем ленивые, настолько, что иногда под зад хочется дать. На американцев – я просто совсем не знаю американский народ, но вещи, что с ними творятся по рассказам моих друзей в последнее время, это, конечно, вещи странные, вещи мне непонятные и, исходя из этого, конечно, торговые площади надо закрыть.
Последнее, что мне сказали, что американцы в принципе не употребляют слова «черный», т. е. даже "черный список" мы не можем сказать. И “blackmail” тоже. Англичане боятся первыми к девушкам подходить. Я бы еще боялся к кому-либо подойти! Дикость!
И ведь это тоже шоппинг в своем роде. Шоппинг понятие интернациональное, сошла с ума не одна нация, а вся планета. Американцы сошли с ума больше, но у них и больше закона. Палочка о двух концах.
FUZZ: Существуют ли границы, которые вы никогда не перейдете?
Максим: Я не могу о них говорить, потому что я, как минимум, не люблю слово “никогда”. Но вот на примере, который я сейчас приведу, станет понятно: границы, которые я перешел, это некие границы популярности. Я перестал быть заинтересованным, я прошу это не считать за наглость, в сегодняшнем интервью. Не конкретно в сегодняшнем, но я перестал именно быть заинтересованным во всем этом. А перед этим я ее перешел, эту границу, каким-то образом физически. Но тут же я понимаю, что если я буду вести себя так каждый день, то с каждым днем буду приближаться к отметочке, когда уже я сорвусь с места и побегу просить о таких интервью. Соответственно, это очень зыбкая грань, очень зыбкая позиция.
FUZZ: Вернемся немного в прошлое и вспомним тему Восток-Запад. Александр Блок писал о России: «Да, скифы - мы! Да, азиаты – мы, - с раскосыми и жадными очами!». На ваш взгляд, все-таки мы больше азиаты или европейцы, и куда мы в итоге развернемся, если встанем перед таким выбором?
Максим: Восток- Запад и возможность нашего самоопределения? Вот вы заговорили о Блоке. Все-таки, здесь, находясь в Ленинграде, мы больше “Ночь, улица, фонарь, аптека”. Что касается того, куда мы пойдем, я не человек макромасштабов. Какие-то вещи я вижу в макромасштабах, в частности, это был и есть шоппинг, какие-то всеобщие заболевания - они мне видны. Я могу увидеть и огласить заболевание. Но я не знаю, как его лечить. Так же я не знаю, куда пойдет эта страна. Это зависит от политики, причем большой политики, в которой я ничего не смыслю и не имею никакого влияния. Хотя я все больше осознаю, что слово - оно звучит, и мое слово тоже имеет какое-то влияние, пусть я и не вещаю сейчас на Первом канале, но тем не менее. Это с точки зрения понимания реальности. Мы пойдем туда, куда пойдет большая политика. Куда хотелось бы пойти? Запад немножко чокнутый стал. Восток изначально… странный. Может быть, поэтому мы так и мучаемся, может быть, поэтому мы избушка на курьих ножках.
Я с каждый днем все больше перестаю верить. В этой стране все больше узаконено кого-то нае…вать, а я воспитан в других традициях. Восток это или Запад, я не знаю.
FUZZ: Есть ли у музыкантов сейчас возможности как-то более значимо высказывать свое мнение по поводу некоторых социальных событий и, возможно, даже оказывать влияние на их ход?
Максим: Музыканты не могут ничего, я боюсь, потому что изначально очень ветхие и основываются не на том, на чем нужно. Но никто не знает, на чем нужно. Наши рок-н-роллеры старые очень пытаются твердить о том, что нужно. Это совсем болезнь, это уже каким-то иглоукалыванием надо лечить, или не знаю чем. Но если быть более приземленными, то у нас музыка перестала что-то из себя представлять лет семь-десять назад. Кто-то, по-моему, БГ сказал, что музыка начинает выполнять роль фона. Слова страшные, но абсолютно правильные. Если с точки зрения бизнеса, то все взяло на себя кино. Музыка стала придатком к кино. Я недавно говорил со своими большим другом, давно и успешно продающим музыку, он сказал: «Все, я в кино, ухожу из музыки». Я каким-то образом остаюсь на коне, потому что, в частности, стало уже на все плевать. Это не совсем так, конечно, тут некоторая поза присутствует, но все больше и больше плевать.
Каким-то образом что-то могут решать и на что-то влиять личности. А личности могут происходить откуда угодно. Музыканты в этой стране – нет.
К примеру, недавно вернулся со съемок ТВ-шоу «Жестокие Игры», по лицензии шоу “Wipeout”. Это большой интернациональный формат, как его любят называть, там большое количество “рашен селебритис”, которые в минимальном количестве из музыки. Из спорта, из кино, из сериалов. Музыканты совсем обветшали.
FUZZ: Если бы перед вами стоял выбор, как у литературного персонажа, вверх или вниз, в некой норе, в которую каждый из нас хотя бы раз в жизни в каком-то смысле проваливается, что бы выбрали?
Максим: Вниз или вверх, каждый человек решает сам, кому и чему он служит. По крайней мере, на словах, я выбираю верх, но что я сделаю на самом деле, я не знаю, я буду просто очень сильно стараться. Если об изменениях, уже без «вверх и вниз», конечно кардинально изменить. Это не вниз, делаю акцент на том, что не хочу таких аналогий. В чем-то я застрял, в чем-то каждый день все идет по-новому. Но надо найти в себе силы, каждый день все кардинально менять.
Здесь я родился и вырос, любим. Последнее время часто слышу это о себе. Я об этом мог бы промолчать в интервью, но я не могу об этом не помнить.
Я даже так думаю, если я в итоге себя не изменю, я не хочу менять какие-то совсем кардинальные вещи, отношение к жизни, например, in general, в корнях, не хочу, но если я не изменю напрочь, я сдуюсь, я сдохну. И это ключ к пониманию, что сдохнешь, если нет.
Я понимаю, что не тот, что десять, пятнадцать, тем более двадцать лет назад. Я выбираю не вверх и не вниз, но абсолютно четко выбираю движение в другую сторону. Пусть это даже будет звучать так: пусть это даже ежедневная ломка себя, но только не по проторенной дороге. Это кошмар. Тем более здесь.
FUZZ: А если в профессиональном аспекте?
Максим: Когда я смотрю на то, что мне чуть более приятно в этой стране, чем рок-музыка, а это поп-музыка, когда я смотрю по ящику и вижу: опять какая-то Юрмала, опять те же люди, звезды “MTV” последних трехсот лет. Что здесь творится? Здесь ни хера не произошло за эти годы. Вот, например, английская музыка, странная и не всегда успешная, куча мутоты, но какое стремление у людей куда-то уйти. Но они тоже тормозят, конечно, эти веселые ребята, которых я обожаю, мы же совсем где-то... мезозойская эра! Мы бесконечно отстали. Вы начали говорить про мой “Шоппинг”. Он здесь мутант. Я когда писал “Шоппинг”, я думал, что буду расценен как издавший поп-продукт человек. Самая прогрессивная радиостанция страны, а это Радио “Максимум”, - они все-таки крутили “Шоппинг”, но сказали, когда я принес студийную запись, что они боятся, потому что это совсем не обычная песня. Здесь музыка давно чокнулась. С точки зрения интернациональной музыки я иду в арьергарде, самой заднице, но это такой авангард здесь, что дальше некуда. Я не боюсь за собственную наглость и отсутствие тормозов в этом монологе. Здесь все напрочь встало. Здесь все мертво. Потому что-то, что я делаю, это тридцать шестой век нашей эры в этой стране.
Б. С.
Фото: //nogu-svelo.ru/
